Н. Я. МАРР И ЗАДАЧИ ИСТОРИЧЕСКОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ

[Даная]

А. В. Десницкая Н. Я. (Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. - Т. VIII. - Вып. 5. - М., 1949. - С. 467-473)

Н. Я. Марр подверг уничтожающей критике реакционные основы методологии индоевропеистики, показал ее расистскую, антинародную сущность. "Система языка у индоевропеистов носила под различными названиями, обычно под названием семьи - расовый смысл... На этом общественно зиждется союз индоевропеистики и шовинизма, а порой не только шовинизма, но и его противоположности, именно антинационализма и с ним великодержавного интернационализма" [2].
В наши дни, когда с особенной остротой перед советской общественностью встал вопрос о необходимости беспощадной борьбы с реакционной идеологией космополитизма, советские языковеды с благодарностью перечитывают эти замечательные слова ученого-патриота, нанесшего сокрушительный удар буржуазному языкознанию и построившего передовую историко-материалистическую науку о языке на основах марксизма-ленинизма.
Задача последователей Н. Я. Марра в области борьбы с индоевропеистикой - углублять критику ее формально-генетического метода на материале истории конкретных языков, а также бороться с наблюдающимися и до настоящего времени попытками вокресить в той или иной форме праязыковые концепции.
Формально-генетический метод индоевропеистики, представляющий схему вымышленного исходного единства как первооснову языковой истории, неминуемо, по самой своей сущности, искажает реальную историю языков, а вместе с тем и историю народов. "Пагубное влияние этой теории дает себя знать во всяких лингвистических работах, она запутывает не только общие вопросы, но и так наз. диалектологические исследования: к изучению диалектов приступают с предвзятой идеей, лучше было бы сказать - с навязчивой идеей рассматривать всякое различие в говорах страны как последующее изменение предполагаемого первоначального типа, как отклонение, от него" [3]. Этой "биологической" схеме формальной преемственности в сохранении неких изначально данных признаков единого языка-предка Н. Я. Марр противопоставил подлинно историческое учение о сложении и развитии языков и языковых единств в их обусловленности реальной общественной историей народов - творцов материальной и духовной культуры. Неразрывная связь истории языков с историей народов, с родной почвой, на которой эти народы жили, развивались, с создававшейся ими материальной культурой, национально-историческое своеобразие каждого языка - эти положения, развернутые в трудах Н. Я. Марра, представляют собой прочную основу, на которой строят свои исследования советские языковеды. Советскому языковедению в корне чужды разного рода космополитические концепции - от праязыковой теории до универсалистских схем структурализма, объединяемые единой целью - стирать, принижать культурное богатство народов, завоеванное ими в процессе общественного развития.
Формально-генетический метод индоевропеистики неминуемо искажает реальную историю языков и исторически сложившихся языковых единств также и тем, что односторонне учитывает одни лишь черты сходства в пределах искусственно изолируемых языковых группировок ("семей") и полностью игнорирует черты различия, которые, с точки зрения нового учения о языке, представляют в такой же мере важные исторические факты. "Яфетическая теория, - пишет Н. Я. Марр, - в своем изучении учитывает не только сходные по формальным признакам явления различных языков, но и несходные, анализом их функций вскрыв самое содержание каждого лингвистического явления, в первую голову слов, и увязав по смыслу как взаимно языки с языками вне так наз. семей, с вымышленными праязыками, так природу вообще звуковой речи с ее общественной функциею" [4].

[Даная]

Историю языков и народов искажают также те непереходимые грани, которые устанавливает расистское по своей сущности буржуазное языковедение между отдельными исторически сложившимися языковыми единствами - системами, присваивая им биологическое название "семей". Стараясь тщательно игнорировать все данные, говорящие о материально-исторических схождениях между разносистемными языками, традиционная лингвистика в объяснении неоспоримых фактов лексических схождений идет по пути формальной теории "заимствований", происходящих между "готовыми", расово и лингвистически обособленными народами. Н. Я. Марр в своих работах, посвященных этногенезу и языкотворчеству народов Восточной Европы, Кавказа, Передней Азии и Средиземноморья, показал с помощью палеонтологического анализа лексики, что творцами материальной и духовной культуры являлись не расово изолированные "избранные" народы, а многоплеменная и многоязычная общественность, создавшая в процессе сложных этнических скрещений, смешений исторически известные народы, сохранившие в своих языках древние лексические взаимосвязи, свидетельствующие о пройденных этапах общественного развития. Большие исторические проблемы, поставленные Н. Я. Марром в этих исследованиях, имеют первостепенное значение не только для языковедов, но и для археологов, этнографов - для всех представителей советской исторической науки в том широком плане тесного содружества обществоведческих дисциплин, которое так много послужило делу создания нового учения о языке.
Н. Я. Марр всегда подчеркивал значение языка как важнейшего исторического источника, доносящего до нас "забытую историю" [5], ошибочно называемую "доисторией". Поэтому все языковые данные, свидетельствующие о древних исторических связях между племенами и народами, с учетом не только тождеств и схождений, но и различий и расхождений, являются неоценимым материалом для изучения истории сложения этих народов в их взаимоотношениях на различных этапах общественного развития. Образование языковых систем, иначе говоря, более или менее тесных материально-лингвистических единств, связанное, согласно учению Н. Я. Марра, с определенными этапами общественного развития, составляет целый ряд сложных теоретических проблем, постановка и разрешение которых должны являться результатом коллективной работы языковедов и историков.
Н. Я. Марр, возражая против искусственной изоляции исторически взаимосвязанных разносистемных языков, никогда не отрицал значения изучения языковых связей, составляющих системы и обусловленных общественно-исторически. Он дал развернутую теорию образования языковых систем, мысля это образование как результат этнолингвистических скрещений, связанных с определенными хозяйственно-общественными условиями. Особенно четко вопрос этот был им поставлен для индоевропейской системы.
Высказывания Н. Я. Марра по вопросу образования индоевропейских, а также и других языковых систем являются теоретической основой для дальнейшей разработки этой проблематики советскими языковедами. Однако, к сожалению, в этой области до сих пор еще очень мало сделано. Даже в понимании задач и методов соответствующих исследований далеко нет полной ясности. Кроме случаев явного протаскивания праязыковой концепции, неверные, с нашей точки зрения, взгляды по вопросу об изучении материально-исторических языковых связей сводятся к следующим двум вариантам.

[Даная]

1. Отдельные исследователи истории языков, а в особенности составители сравнительных грамматик, теоретически отказываясь от праязыковой концепции, считают, однако, возможным сохранить традиционную методику формальных сравнительно-грамматических сопоставлений. Начиная составление сравнительных грамматик с фонетики, без предварительного углубленного исследования материально-лексической основы языковой общности и по возможности общественно-исторических условий ее образования, авторы таких грамматик невольно оказываются в плену формального метода компаративистики и сводят свою задачу к установлению рядов условных формул, соответствий и выведению неких абстрагированных звуковых единиц, которые по существу мало чем отличаются от праязыковых звуков и форм, предлагаемых Мейе и другими индоевропеистами.
Нам представляется неправильной ориентация на фонетику как на отправную точку для построения сравнительной грамматики. Ведь фонетические соответствия между языками одной системы представляют собой производный момент от тех реальных общественно-исторических связей, которые прежде всего находят себе выражение в лексике, составляющей материальную основу языковой общности. Нельзя, в частности, согласиться с В. И. Цинциус, которая утверждает, что "оказался вполне правомерным подход к проблеме сравнительно-грамматических исследований прежде всего со стороны звуковой, ибо тунгусо-маньчжурские языки представляют собой один из конкретно-исторических случаев материального воплощения языка, материального воплощения сознания, которым обладает человек" [6].
Еще более явно абстрактно-формалистическая точка зрения автора выступает в следующем выводе: "Таким образом, с помощью абстрагирования от явлений, наблюдаемых в их конкретной полноте в отдельных языках, как бы преломляя их через призму общности материала, метод сравнительно-фонетического исследования позволяет найти ключ к пониманию фонетических фактов языка, координировать эти факты одни относительно других, располагать их в относительной временной последовательности" [7].
Итак, вместо того чтобы изучать и сопоставлять явления в их "конкретной полноте", так, как они исторически даны, предлагается "абстрагироваться" и строить общие, чисто условные схемы; получается построение по методу Мейе.
Сходную ошибку допускает и Д. В. Бубрих. Предлагая установить единые условные знаки для различных звучаний, наблюдаемых в отдельных финно-угорских языках, Д. В. Бубрих предполагает, что "этого рода знаками можно охватить всю фонетику финноугорских диалектов эпохи контакта" и что при помощи их "создается возможность оперировать в фонетическом плане сразу всей совокупностью этих диалектов, не входя в трудно разрешимые или совсем неразрешимые вопросы конкретных отношений между ними" [8].
Таким образом, сравнительно-грамматические исследования, вместо того чтобы давать материал для конкретно-исторического изучения сложения и развития этно-лингвистических единств, вылизаются в абстрактные схемы условных формул, под которые индоевропеист легко может подвести звуковые единицы искомого праязыка. Итак, неправильная методика приводит исследователей, помимо их воли, в плен формалистических построений, обьективно смыкающихся с праязыковой концепцией. Автор данной статьи тоже не преодолел пережитки взглядов формалистической компаративистики. В моих работах, посвященных развитию отдельных грамматических категорий в индоевропейских языках, а также соотношению самих языков в составе системы, не всегда учитывается их общественно-исторически обусловленное своеобразие.

[Даная]

2) Некоторые лингвисты проявляют склонность переносить справедливую критику порочного метода индоевропеистики на самый объект исследования, подвергая сомненлю (якобы "с позиций нового учения о языке") вообще правомерность исследования проблемы материально-исторических связей, существующих между языками одной системы. При этом забывается следующее указание Н. Я. Марра: "Несогласие наше с индоевропеистами вовсе не потому, что они занимаются "индоевропейскими" (прометеидскими) языками, хотя бы и мертвыми, а из-за метода" [9]. Забывают также и то, какое значение Н. Я. Марр придавал конкретно-исторической проблеме образования языковых систем. В перестройке сравнительных грамматик "с позиций нового учения о языке" предлагают основной упор делать на выявление черт различий и обходить моменты сходства, ибо учет их якобы должен неминуемо привести к праязыку и т. п. Такие установки представляют собой попытку уклониться от постановки больших исторических проблем, которые со всей остротой ставил Н. Я. Марр, и фактически означают сдачу позиций индоевропеистике. Ведь благодаря отказу от решения ряда существенных вопросов, встающих в связи с историей любого языка, исследователи, преподаватели и, наконец, учащаяся молодежь нередко могут оказаться и оказываются в плену традиционных установок, основанных на реакционной концепции праязыка.
При новой постановке вопроса о сложении материально-исторических языковых связей самое отношение к "методу сравнений" нуждается в коренном пересмотре. Сравнительная грамматика не должна превращаться в самоцель, не должна рассматриваться как некое высшее единство, венчающее здание грамматик отдельных языков, входящих в состав системы. Сравнительные грамматики, представляют ли они просто сводки фактов материальных схождений и расхождений или исторические исследования, должны играть подсобную роль в отношении истории конкретных языков. "Сравнительный метод" также не должен иметь право на самостоятельное существование как особый "метод"; сравнение в пределах исторически связанных языковых единств входит как один из составных моментов в единый диалектико-материалистический метод исследования языковых явлений в их общественно-исторической обусловленности. "Но "материя и форма родного языка", - писал Ф. Энгельс, - только тогда могут быть поняты, когда прослеживают его возникновение и постепенное развитие, а это невозможно, если оставлять без внимания, во-первых, его собственные омертвевшие формы и, во-вторых, родственные живые и мертвые языки" [10].
Ограниченность "сравнительного метода" подчеркивает Н. Я. Марр: "Сравнительный метод лишь констатирует факты, якобы видимые, он никогда не говорит и не будет говорить ни о действительном происхождении этих фактов, ни о процессе их образования, ни, особенно, об их изменениях" [11].
Тесная увязка языковедных исследований с изучением фактов материальной культуры является одним из краеугольных камней созданного Н. Я. Марром нового учения о языке. Решение проблем формирования и развития языков и языковых единств невозможно без совместной работы языковедов с археологами, этнографами, историками. Языковедные исследования должны опираться на исследования исторические. К сожалению, до сих пор попытки языковедов разрешать вопросы, касающиеся древних эпох, в частности вопросы образования языковых систем, грешат абстрактностью, не подкрепляются реальными историческими данными.

[Даная]

В то же время представители смежных обществоведческих дисциплин справедливо упрекают языковедов в том, что ими недостаточно разрабатываются языковые данные, могущие оказать непосредственную помощь историкам, материальной культуры. В частности, факты лексики, наиболее непосредственно отражающие реальную историю народов, на основе которых Н. Я. Марр строил свои важнейшие теоретические выводы, учитываются совершенно недостаточно.
В решении вопросов, связанных с процессами формирования языковых систем, изучение фактов лексических схождений и различий, исторической сменяемости значений слов по отдельным языкам системы, изучение фактов частичного характера лексических связей и т. д. должно занять центральное место, притом в непосредственной увязке с данными истории материальной культуры. Нам представляется, что и изложение сравнительных грамматик должно начинаться именно с лексики, представляющей реальную основу языковых единств. Изучение фонетических соответствий должно исходить из уже проделанного обследования разнородных лексических пластов, образующих в своих тождествах и различиях пестрый по своему составу фонд каждого из языков, входящих в систему и отразивших сложные перекресты языковых смешений, в процессе которых эти языки формировались. Такое сравнительно-фонетическое исследование окажется безусловно делом более трудным, чем простое выведение рядов звуковых соответствий.
Учение Н. Я. Марра о происхождении индоевропейской языковой системы в результате сложных процессов этно-лингвистических смешений, подкрепляемое данными археологии, вскрывающей на территории Европы и Азии многообразие материально-культурных пластов, позволяет по-новому подойти к проблеме формирования морфологической структуры индоевропейских языков. Индоевропейский флективный строй, большинством буржуазных исследователей прославляемый как высшая ступень языкового совершенства, в сравнении с агглютинативным и аморфным типами, представляет собой вовсе не закономерный этап по пути морфологического "прогресса", а результат конкретно-исторических условий языковых смешении, обусловивших пестроту грамматических показателей, а также их фонетическую редуцированность, соединяющуюся с утратой, затемнением их некогда самостоятельного лексико-грамматического значения.

[Даная]

Единство языковой системы, складывающееся на основе исторически обусловленных схождений в области лексики, характеризуется также более или менее значительным сходством грамматического строя, которое выражается как в общих моментах развития грамматических категорий, так и в использовании материально тождественных морфологических показателей. Историческая характеристика основных особенностей грамматической структуры, составляющих специфику той или иной системы, с учетом всех различий, определяемых своеобразием входящих в ее состав языков, может являться предметом специальных исследований, подчиненных основной задаче - изучению истории языков. Применение сравнения со структурно и материально сходными явлениями в пределах системы является ценным подспорьем при изучении истории образования и развития грамматических категорий в конкретных языках. Советские языковеды, разрабатывающие вопросы исторической грамматики с позиций нового учения о языке, успешно пользуются приемом сравнений как с односистемными, так и с разносистемными языками, углубляя этим анализ строя изучаемого языка или языковой группы. Однако при этом всегда необходимо учитывать основной для советского языковеда момент: полный учет всегда общественно-исторически обусловленного национального своеобразия каждого языка. Сходство грамматических значений и форм внутри системы никогда не является тождеством. Формально-генетическая компаративистика искажала историю реальных языков, возводя ее к абстрактной, безжизненной схеме мифического праязыка и мысля все развитие как распадение первичного единства. Для советского языковеда каждый язык - это самостоятельное создание и достояние народа, и в истории народа, в общественно-исторических условиях его сложения надо искать объяснение своеобразия языкового развития. Черты сходства в оформлении грамматических категорий, существующие между языками народов, исторически связанных в своем прошлом или настоящем, должны изучаться как ценный материал при исследовании конкретных языков, но никогда не должны заслонять собой черты различий. Необходимо помнить указание К. Маркса на то, что "хотя наиболее развитые языки имеют законы и определения, общие с наименее развитыми, но именно отличие от этого всеобщего и общего и есть то, что составляет их развитие" [12].
* * *

В трудах Н. Я. Марра советские языковеды имеют прочные основы для подлинного материалистического изучения истории языков в ее неразрывной связи с историей народов, с историей творимой ими материальной и духовной культуры. Одной из задач творческого развития нового учения о языке является дальнейшее углубление изучения вопросов языковой истории и полная ликвидация всех пережитков формалистических взглядов буржуазной компаративистики, приводящих к тупику реакционной концепции праязыка. Для решения языковедных вопросов, как подчеркивал Н. Я. Марр, "устанавливается закономерность, обосновьваемая связью с историей материальной культуры, имеющей соответственные этапы развития, и прежде всего зависящей от последней историей: общественности, ее не только форм, но и, особенно, мировоззрений" [13].

[Даная]

Примечания

1. Печатается в порядке обсуждения.

2. Архив Н. Я. Марра, 2395, л. 11.

3. Н. Я. Марр, Избранные работы, т. I, стр. 193.

4. Н. Я. Марр, Избранные работы, т. I, стр. 257.

5. Там же, т, III, стр. 174.

6. Проблемы сравнительной грамматики тунгусо-маньчжурских языков. Известия АН СССР, ОЛиЯ, 1948, вып. 6, стр. 519. Более чем странно выглядит попытка автора опереться для оправдания своего формально-фонетического подхода к конкретно-исторической проблеме взаимоотношений между тунгусо-маньчжурскими языками на высказывание Маркса и Энгельса: "На духе с самого начала тяготеет проклятие "отягощения" его материей, которая выступает здесь в виде движущихся слоев воздуха, звуков, - словом в виде языка" (Соч., т. IV, стр. 20).

7. Ук. статья, стр. 522.

8. Сравнительная грамматика финноугорских языков в СССР. Уч. зап. Вост. фак. ЛГУ, вып. 2, Советское финноугроведение, I, 1948, стр. 48.

9. Н. Я. Марр, Избранные работы, т. I, стр. 2.

10. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 327.

11. Н. Я. Марр, Избранные работы, т. I, стр. 190.

12. К. Маркс. К критике политической экономии. Введение. М., 1939, стр. 136.

13. Предисловие к Яфетическому Сборнику, т. IV, стр, VI.

[Танк]

только не Маркс с Энгельсом)) ааааа